В далёком 1951 году
американский психолог-экспериментатор Соломон Элиот Аш провёл прелюбопытнейший
опыт, ставший легендарным и кажущийся весьма актуальным.
В одной комнате были
собраны семеро студентов колледжа для «психологических
экспериментов по визуальному восприятию». Им сообщалось, что все испытуемые
должны сравнить линии разной длины и показывались две большие белые карточки.
На одной изображалась одна черная вертикальная линия, эталон, к которому
следовало подобрать пару. На другой карточке были три вертикальные линии
различной длины. Испытуемые должны были выбрать одну из них такой же длины, что
и линия на первой карточке. Одна из трех линий была действительно такой же
длины, две другие значительно отличались. Разница составляла от двух до четырех
сантиметров.
Эксперимент начался вполне
стандартно и откровенно скучно. Испытуемые вслух сообщали ответы, следуя
очередности в том порядке, в котором они сидели в комнате. На первом этапе все
испытуемые выбирали одну и ту же линию в качестве парной эталону. Затем
предъявлялся второй набор карточек, и снова группа высказывала единодушное
мнение, а испытуемые, видимо из вежливости, всё ещё выражали готовность
продолжить скучный эксперимент.
В третьем опыте порядок
процедуры неожиданно был нарушен. Один из испытуемых, находящийся в самом конце
группы, не соглашался с другими в своем выборе парной линии. Он выражал
несогласие, удивление и растерянность. Во время следующего опыта он снова не
соглашался, тогда как другие придерживались одного и того же выбора. Диссидент
все больше и больше тревожился и колебался, продолжая не соглашаться в процессе
эксперимента, задумываясь перед тем, как произнести свое мнение вслух, говорил
тихим голосом или смущенно улыбался.
Диссидент
не догадывался, что экспериментатор заранее попросил других членов группы
давать почти в каждом опыте (начиная с третьего) один и тот же, причем
неправильный, ответ.
Этот ничего не
подозревающий человек, не знавший о таком предварительном сговоре группы, и был
главным испытуемым. Он помещался в такие условия, что в действительности,
отвечая правильно, оказывался в меньшинстве и в одиночестве и видел простой и
очевидный факт вопреки всем остальным. Так,
испытуемый сталкивался с противостоянием двух сил: очевидности своих чувств и
единодушным мнением группы коллег. К тому же он должен объявить о своих
взглядах публично, в присутствии большинства, которое также высказывает свое
мнение вслух.
Проинструктированное
большинство время от времени давало правильные ответы, чтобы испытуемый не
заподозрил сговор против него. Испытуемые могли выбрать: действовать ли
независимо, отвергая мнение большинства, либо согласиться с большинством, не
прислушиваясь к собственным чувствам. Из 123 испытуемых, прошедших через тест,
многие согласились с мнением большинства. Хотя
в обычных условиях испытуемые, сравнивая линии, делали менее 1% ошибок, но под
давлением группы, находившиеся в меньшинстве участники, в 36,8% случаев
изменяли своему восприятию в пользу вводящего в заблуждение, ошибочного мнения
большинства.
Несомненно,
реакция индивидов была разной. Одну крайность представляли около четверти
испытуемых, полностью независимые, те, кто никогда не соглашался с ошибочным
мнением большинства. Вторую, те, кто почти всегда уступал большинству, участвовавшие в эксперименте испытуемые обнаруживали тенденцию принимать
достаточно последовательные решения. Принимающие независимые решения - не
уступали большинству во всех сериях эксперимента, а те, кто уступал мнению
группы, оказывались не в состоянии свободно принимать решения в процессе всего
эксперимента.
Среди
независимых личностей было много таких, которые твердо настаивали на своем,
уверенные в собственной правоте. Наиболее примечательно то, что они
небезучастно слушали ответы большинства, но были способны преодолеть сомнения и
восстановить внутреннее равновесие. Другие, действовавшие независимо, полагали,
что большинство отвечает правильно, но продолжали не соглашаться с ним,
поскольку считали своим долгом называть вещи такими, какими они их видят.
В числе очень уступчивых людей была
обнаружена группа, которая быстро приходила к выводу: «Я не прав, они правы». Другие
соглашались, чтобы, как они объясняли; «не испортить результаты». Многие из
тех, кто соглашался с группой, подозревали, что большинство — это «овцы»,
идущие за первым отвечающим, или что большинство — жертвы оптического обмана.
Несмотря на это их подозрения не помогали им в момент принятия решения.
Кроме
того, находились такие, кто считал свои отличия от большинства доказательством
собственных недостатков, которые необходимо было скрыть любой ценой. Поэтому
они отчаянно пытались присоединиться к большинству, не задумываясь о
последствиях. И все уступчивые люди не учитывали причин того, почему они
соглашались с большинством.
Эксперимент
повторялся многократно, с разным количеством участников. Когда испытуемому
противостоял один человек с противоречивым ответом, он редко. Когда оппозиция
увеличивалась до двух человек, давление возрастало и испытуемый, давал до 13,6%
неправильных ответов, при давлении большинства из трех человек ошибки подскакивали
до 31,8%. Но дальнейшее увеличение оппозиции существенно не усиливало давления
на испытуемого. Совершенно ясно, что
количество людей, находящихся в оппозиции, имеет значение до определенных
пределов.
Когда же
нарушалось единодушие большинства, это приводило к поразительным результатам. В
экспериментах, в которых испытуемый получал поддержку, присутствие партнера,
поддерживавшего независимого одиночку, значительно ослабляло влияние
большинства. Число не соответствующих истине ответов испытуемого уменьшалось в
четыре раза по сравнению с количеством неправильных ответов, имевших место при
давлении единодушного большинства. Даже
самые слабые личности уже не вели себя так послушно, как раньше. Наиболее
интересной оказалась реакция на партнера. В целом испытуемый проявлял к нему
чувство теплоты и близости: партнер внушал ему уверенность. И испытуемый не
сомневался в независимости мнения партнера.
Было
ли столь сильное воздействие партнера на испытуемого следствием самого факта
«партнер тоже не согласен с большинством», без учета содержания мнения? Или это
влияние связано именно с тем, что партнер дает правильный ответ?
Позднее в экспериментальную
группу вводили человека проинструктированного, чтобы он противоречил
большинству, но при этом и не соглашался с испытуемым. В одних экспериментах
большинство всегда выбирало наихудшую для сравнения линию, а проинструктированный
партнер указывал на линию, близкую к эталону. В других экспериментах
большинство последовательно занимало промежуточную позицию, а не согласный в основном
ошибался. Так изучалось относительное влияние «компромиссного» и «экстремистского»
партнера на ответы испытуемого.
И снова
результаты были очевидны. Когда
присутствовал умеренно настроенный не соглашающийся человек, влияние
большинства снижалось до 1/3, а
испытуемый никогда полностью не уступал мнению группы. Более того, в этом
случае испытуемый допускал лишь умеренные ошибки, а не грубые. Иначе говоря, не
соглашающийся человек по большей части контролирует выбор ошибок. Так что
испытуемый противостоял большинству, даже порой уступая его давлению.
С другой
стороны, когда еще один «диссидент» всегда выбирал линию, которая менее всего
соответствовала стандартной, результаты значительно отличались от предыдущих.
Такой «экстремист-диссидент» провоцировал более независимое поведение
испытуемых. Испытуемые меньше поддавались влиянию группы. Их ошибки составляли
только 9%. Более того, все ошибки были
связаны с линией, близкой к стандартной, а потому можно сделать вывод о том,
что «диссидент» сам по себе влияет на возрастание независимости испытуемых и
снижает вероятность ошибок, а поведение «диссидента» дает значительный эффект.
Во всех
предыдущих экспериментах испытуемые находились в постоянных, не меняющихся
условиях. Теперь мы обратились к изучению того эффекта, который оказывают на
испытуемых меняющиеся условия эксперимента. В первом эксперименте изучались
последствия потери или приобретения партнера. Проинструктированный партнер
начинал отвечать правильно в первых шести экспериментах. С его поддержкой
испытуемый обычно сопротивлялся давлению большинства: восемнадцать из двадцати
семи испытуемых были полностью независимыми. Но после шестого эксперимента
партнер присоединялся к большинству. Как только он это делал, ошибки
испытуемого резко возрастали. Его подчинение большинству происходило так же
часто, как и в тех случаях, когда испытуемый, находящийся в меньшинстве,
противостоял единодушному большинству.
Это самый удивительный факт, обнаруженный в экспериментах
с потерей партнера: первоначальное наличие партнера или совместной с ним
оппозиции большинству не усиливают независимости испытуемого потом, после
«измены» партнера.
Рассматривая результаты эксперимента, было предположено, что не учитывается эффект,
который оказывает на испытуемого «дезертирство» партнера на сторону большинства.
Поэтому были изменены условия так, чтобы партнер просто уходил из аудитории в
нужный момент. В таких условиях эксперимента эффект воздействия партнера
сохранялся и после его ухода. После ухода партнера испытуемые делали ошибки, но
все же меньше, чем когда партнер переходил на сторону большинства.
 |
| А ведь ошибиться так легко... |
Было отмечено, что пока кто-либо оставался на стороне
испытуемого, он полностью сохранял независимость. Но как только испытуемый
обнаруживал себя в одиночестве, его тенденция уступать мнению большинства резко
возрастала.
Выводы,
пусть каждый сделает сам. Стоит лишь отметить, что по результатам эксперимента
осталась масса вопросов, не нашедших ответа по сегодняшний день. Хотелось бы
лишь пожелать: цените людей, которые рядом и поддерживают вас, а также
старайтесь относиться критично ко всей информации поступающей извне, с какой бы
стороны она не исходила.
Всегда ваш, Дмитрий Роднин
Всегда ваш, Дмитрий Роднин